Государственные земли не являются нейтральными. Мы должны бороться с их расистскими корнями.

Mar 23, 2023

Зеленые зоны должны ощущаться как задний двор каждого.

Национальный лес Станислава в горах Сьерра-Невада

Время мечтать

Это эссе было подготовлено в рамках стипендии «Агенты перемен в экологической справедливости» и первоначально опубликовано журналом Environmental Health News.

Когда солнце взошло в летний день в Бронксе в 1960-х годах, мой отец сел в автобус со своими друзьями, чтобы отправиться в ежегодную летнюю школьную поездку в государственный парк Беар-Маунтин в северной части штата Аппалачи. Будучи нуйориканцем в первом поколении (из нью-йоркской пуэрториканской диаспоры), выросшим в Южном Бронксе, он не посещал государственные и национальные парки, потому что мои бабушка и дедушка не могли себе этого позволить. Это был единственный день в году, который он и его друзья проводили в горах, гуляя, плавая, катаясь на каноэ и играя в игры, и мой отец с нетерпением ждал этого весь год. Оставшуюся часть лета он проводил на свежем воздухе в городе — Южный Бронкс был его задним двором.

Теперь, чуть более 50 лет спустя, будучи научным сотрудником NRDC, специализирующимся на экологии леса и изменении климата, я каждый месяц брожу по разным национальным лесам с любопытством, которое не проявлялось до окончания аспирантуры. В детстве мы часто бывали в Южном Бронксе. Еда, шум, громкий акцент, люди, похожие на меня… это было похоже на дом, о котором я забыл. Когда мы посещали задний двор отца, походы или кемпинг не казались частью культуры. Скорее, когда я вспоминаю эти визиты, я вспоминаю, как сидел на кухне у бабушки и ел пиццу и асопао. Я помню, как сидел на обтянутом пластиком диване и играл в игры с братом, а на заднем плане гудел оконный кондиционер. Я помню, как смотрел из окна с 20-го этажа на улицу внизу, где припаркованная машина сигналила машине, пытающейся припарковаться дважды. Я помню, как посетил квартиру моей Тиа Розы, где все переговаривались друг с другом по-испански во всю глотку. Я не помню, чтобы думал о «дикой местности».

Кэролайн в начальной школе с братом-близнецом и отцом в метро Нью-Йорка.

Природа у меня гораздо больше ассоциировалась с белизной, учитывая мои воспоминания о детском лагере в Миссури с моим отрядом девочек-скаутов, которым руководила моя мать, белая женщина из Техаса. Походы девочек-скаутов были одними из самых веселых, которые я когда-либо получал в детстве, и я дорожил этим опытом с мамой. Но я не уверен, привнес ли я всю себя или только ту часть себя, которая казалась поверхностно нормализованной белым сообществом, частью которого я был. В детстве я помню, как в парках или лесах видел много людей, похожих на мою маму, но не так много людей, похожих на моего отца. Частично это было связано с демографией штата Миссури, где я вырос (не так много латиноамериканцев), но теперь, пожив во многих местах и ​​побывав во многих национальных парках и лесах, я заметил, что одно осталось прежним. : Большинство людей, которых я вижу на тропах и управляющих парками, больше похожи на родственников моей мамы, чем на папу.

Семья Кэролайн в походе в национальном парке Биг-Бенд в Западном Техасе.

Анализ данных Лесной службы США (USFS) показывает, что белые люди составляют почти 95 процентов посетителей национальных лесов (77 процентов в национальных парках), несмотря на то, что многие леса расположены вблизи населенных пунктов, где люди, принадлежащие к меньшинствам, составляют большинство. . Что касается управленческой стороны уравнения, ситуация не слишком отличается: почти на каждой встрече или экскурсии, которую я посещаю по работе, я единственный представленный латиноамериканец, и очень редко присутствуют цветные люди. Люди, принимающие решения в экологическом движении, особенно в вопросах охраны природы, в основном белые мужчины. Поскольку Соединенные Штаты становятся страной с большинством меньшинства, федеральные агентства начали опасаться, что меньше людей будут заботиться о государственных землях из-за того, что управление и использование государственных земель сейчас осуществляется преимущественно белыми.

Многие из этих расовых и этнических различий в использовании федеральных земель объясняются безразличием или отсутствием интереса со стороны цветных людей и людей, принадлежащих к другим меньшинствам, но эта точка зрения игнорирует критический контекст того, как идентичность человека формирует его отношение к государственным землям.